Первое письменное упоминание о старинных населённых пунктах Пяткино, Белкино, Самсоново, ныне вошедших в городскую черту, содержится в писцовой книге за 1588—1589 годы.
С XV века владельцем села Белкино был род бояр Белкиных. В конце XVI века усадьба Белкино — во владении Годуновых. В 1611 земли и усадьба Белкино переходят князьям Долгоруким. С 1741 года Белкино принадлежит Воронцовым. Иван Илларионович Воронцов построил каменный дом, церковь и высадил регулярный липовый парк. При И.И. Воронцове усадьба получает сохранившиеся до сих пор каменные здания (дом и церковь) и парк с каскадами прудов. Затем Белкино, в виде приданого, передается дочери А.И. Воронцова (внучке Ивана Воронцова) Анне, вышедшей замуж за Д.П. Бутурлина (1793). После 1817 года Бутурлины навсегда уезжают в Италию. Усадьба сдана в аренду И.А. Кавецкому. Его дочь выходит замуж за Н.А. Обнинского (1791—1863). Участник Отечественной войны 1812 года полковник Н.А. Обнинский, выйдя в отставку, приобрел деревни Шемякино, Самсоново и Кривское Боровского уезда, а позднее — усадьбу Белкино в 1840 году.
Более подробное изложение истории усадьбы «Белкино» и окрестных деревень доступно здесь.
В первые месяцы после Октябрьского переворота жизнь в наших краях ещё как будто шла прежним чередом. Советская власть установилась в Калужской губернии далеко не сразу и лишь с вооружённой помощью извне. Калуга не относилась к числу крупных промышленных центров, и пролетарская прослойка — основная опора большевиков — здесь была очень слабой. Однако в Калугу были присланы революционные войска из Москвы и других промышленных центров, которые сразу утвердили здесь власть Советов. После этого в течение нескольких недель с помощью вооружённых отрядов из Калуги новая власть была установлена во всех уездах.
На практике это выражалось в роспуске местных административных и земских органов и образовании военно-революционных комитетов, которые вскоре уступили место уездным Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов во главе с исполкомами. В начале 1918 года во всех волостях уже были сформированы волостные советы. Позднее низшее звено управления составили сельские советы, которые формировались из делегатов от нескольких деревень, избираемых на сельских сходах. В частности, к Белкинскому сельсовету помимо самого Белкина относились Самсоново и Кривское. Установление советской власти на местах проходило преимущественно мирным путём, поскольку деморализованные представители Временного правительства не располагали силами для сопротивления, а население было озабочено своими проблемами: всё более обострялся продовольственный и топливный кризис.
В наших краях, где вследствие широкого развития ткацкого промысла и отходничества крестьяне обладали относительно стабильными доходами, большевики не пользовались особой популярностью, зато влияние эсеров было очень велико. Многие зажиточные крестьяне состояли в партии эсеров или были их открытыми сторонниками, и именно они на первых порах занимали ведущие позиции в совете и исполкоме Кривской волости, которая охватывала и Белкино, и Самсоново.
В июле 1936 года в Испании вспыхнул фашистский мятеж, направленный против победившего на выборах революционного Народного фронта. Фашистские Германия и Италия начали крупномасштабную интервенцию в поддержку мятежников, и в стране развернулась национально-революционная война.
Советский Союз оказывал республиканцам и моральную и негласную вооружённую поддержку. Тысячи наших бойцов сражались в составе добровольческих Интернациональных бригад. Но война затягивалась, и в 1937 году Сталин предложил руководству Народного фронта переправить к нам детей испанских антифашистов. Наркомпрос получил указание срочно создать для них специальную сеть интернатов.
Детский дом для испанских детей №5 решено было разместить в районе станции Обнинское. Здесь, неподалёку от «дачи Морозовой», только что возвели огромное строение — оно предназначалось под санаторий для детей, больных туберкулёзом.
На расчищенной от леса площадке вблизи живописного соснового парка встало массивное пятиэтажное здание с выдвинутыми флигелями и длинными боковыми крылами. Ныне оно хорошо известно обнинцам как Главный корпус Физико-энергетического института. Конечно, с тех пор здание неоднократно перестраивалось, но в целом прежняя планировка сохранилась, и его внешний вид, запечатлённый на снимках конца 1930-х годов, узнаётся довольно легко. Даже отделка главного входа в общих чертах почти не изменилась, но первоначально на его месте находилась арка с колоннами, сквозь которую проезжали машины, а сам вход размещался в левом флигеле.
К лету 1937 года санаторий был полностью отделан, в него завезли мебель и оборудование, набрали персонал, в том числе подсобных рабочих из окрестных деревень. Наконец привезли первую партию больных туберкулёзом детей, вроде бы детдомовцев, и их даже успели выкупать и переодеть, как вдруг поступил приказ — здание передаётся под испанцев. Наших детей тут же увезли, вывезли и основную часть мебели, чтобы заменить её на более качественную и удобную. День и ночь от железной дороги и из Москвы подъезжали машины, доставляющие мебель и ковры, одежду, бельё и продукты. Готовить дом к приёму вызвались помогать педагоги и ученики «Бодрой жизни».
23 июня 1937 года в два часа дня испанские дети прибыли на станцию Обнинское особым поездом из Ленинграда (куда их доставили прямо из горящего Бильбао на океанском теплоходе «Сантай»). Здесь было около пятисот мальчиков и девочек в возрасте от 3 до 17 лет и несколько десятков воспитательниц-испанок. На станции всех рассадили по автомобилям, и огромная кавалькада направилась к детдому. Первая встреча была организована в морозовском парке, где на поляне стояли маленькие белые столики с лёгким завтраком из какао, бутербродов и испанских апельсинов, каких никогда не видели в этих краях. Детей встречали и колонисты, и жители окрестных деревень.
В 1946 году на месте посёлка школы-интерната имени С.Т. Шацкого «Бодрая жизнь» (основан Станиславом Теофиловичем Шацким в 1911 году) и бывшего Испанского детского дома был создан секретный объект Лаборатория «В» системы МВД СССР (будущий Физико-энергетический институт).
Строительство первых зданий в Обнинске:
В августе 1949 года перешёл на работу в Обнинск известный учёный — Александр Ильич Лейпунский, который станет знаковой персоной в Обнинске и в честь которого в дальнейшем будет назван Физико-энергетический институт (ФЭИ).
Лаборатория проводила исследования в области ядерной физики, для чего были приглашены немецкие специалисты-контрактники из лабораторий Кайзера-Вильгельма, Лейпцигского университета и лучшие советские специалисты. В результате работы лаборатории была построена первая в мире атомная электростанция, пуск которой состоялся 27 июня 1954 года.
Значительную часть работ курировал Игорь Васильевич Курчатов. Cердцем АЭС был «агрегат АМ» — первый в СССР канальный ядерный реактор (водографитовой схемы), разработанный Николаем Антоновичем Доллежалем.
Строительством Объекта занимались опытные военные строители. Они одними из первых стали прибывать сюда из Москвы, Ленинграда, Урала и Сибири уже в середине мая 1946 года. Строительно-монтажные работы по строительству Объекта были возложены на Главпромстрой МВД СССР, начальником которого был генерал-майор А.Н. Комаровский. Он-то и был одним из тех генералов и высоких гостей, которые прибыли сюда весной 1946 года для осмотра площадки и решения организационных вопросов строительства Объекта. Вместе с ним прибыл начальник Гидропроекта генерал-майор С.Я. Жук. На стройплощадке Объекта приказом Главпромстроя МВД СССР было создано Стройуправление №9 МВД СССР. Штаб строительства и Управление Объекта «В» размещалось в двухэтажном деревянном доме на теперешней улице Пирогова. Жили строители и в близлежащих сёлах и деревнях — Белкине, Пяткине, Белоусове, а также в палатках и в сохранившихся зданиях.
В 1947 году всюду была слышна немецкая речь. Вывешены объявления на немецком языке. Чистота и порядок. Здесь работали немецкие учёные, вывезенные после войны из Германии. Это — специалисты по ядерной физике и некоторым сопутствующим направлениям. Вместе с семьями и обслуживающим персоналом они приехали сюда из Лейпцига и Дрездена, а также из некоторых других мест. Среди них такие известные специалисты, как радиохимик Карл Вайс, физики Вернер Чулиус и Хельмут Шефферс, химик Ханс Кеппель, материаловед Эрнст Рексер и другие. С собой они привезли и часть лабораторного оборудования. Здесь же несколько немцев из числа военнопленных. В состав Лаборатории тогда входили и отдельные русские специалисты, в том числе даже и с несколько подпорченной биографией.
Научный руководитель Лаборатории «В» в те годы — выдающийся немецкий физик профессор Гейнц Позе. Это крупный учёный, который в 1930 году одним из первых (если не первым) обнаружил эффект неупругого рассеяния заряженных частиц на ядрах с дискретной потерей энергии, то есть возбуждение ими ядерных уровней. И он же в 1943 году исследовал эмиссию нейтронов при спонтанном делении урана и тория.
Профессор Позе был деликатным и обходительным. Он довольно быстро овладел русским языком. В душе нацизм никогда не поддерживал, хотя являлся членом национал-социалистической партии. Он вынужден был туда вступить, поскольку все учёные его ранга должны были быть членами партии.
Лаборатория находилась в ведении МВД СССР, которым тогда командовал Лаврентий Павлович Берия. В рамках этого министерства было создано специальное ведомство по работе с немецкими специалистами — 9-е управление. Оно возглавлялось Аврамием Павловичем Завенягиным и его заместителем Александром Дмитриевичем Зверевым. Научное руководство Лабораторией со стороны министерства осуществлялось Александром Ильичём Лейпунским и Дмитрием Ивановичем Блохинцевым, которые также числились в штате 9-го управления.
Весь административный персонал Лаборатории — русский, в основном офицеры МВД. Директор, полковник МВД, Пётр Иванович Захаров. Умный, порядочный человек, хороший хозяйственник. Его заместитель по науке — штатский Андрей Капитонович Красин. Он был тогда кандидатом физико-математических наук. Лейпунский высоко ценил и очень тепло тогда отзывался о них обоих.
Захаров полностью был занят административно-хозяйственными делами, и не пытался лезть в науку. В этом он всецело полагался на ведущих учёных.
Открытое наименование института было «Мехзавод». Официально институт был расположен в Малоярославце (Малоярославце-1), который находился на расстоянии 10 км. Для почтовой связи указывался просто номер почтового ящика — 276.
Основной задачей, поставленной тогда перед Лабораторией «В», было исследовать возможность и целесообразность создания бериллиевого реактора, в активной зоне которого наряду с ураном должен был находиться также и бериллий. Это была идея Лейпунского. В результате, как предполагалось, должен существенно улучшиться нейтронный баланс в реакторе и соответственно повыситься интенсивность накопления вторичного ядерного горючего, то есть плутония.
Немецкие учёные, которые работали там, первоначально мало разбирались в реакторной физике, также как и в реакторных проблемах вообще.
Поначалу немцы пользовались почти полной свободой передвижения. Они свободно бродили по окрестностям. Их регулярно возили в Москву, в театры и магазины (правда, в обязательном сопровождении специально на то назначенных лиц). Однако потом территория посёлка была обнесена колючей проволокой, за которую им самостоятельно выходить не полагалось. Поводом для этого, как говорили, послужило то, что в одной из окрестных деревень, кого-то из немцев избили. Ещё не зажили раны войны и понять сельчан было можно.
Проходная Мехзавода, фактически — въезд в будущий город Обнинск. Службу несёт старший лейтенант И. Бугаенко (1950 год).
В 1952 году почти все немецкие специалисты покинули Обнинск. Их уход прошёл практически безболезненно, поскольку работы по бериллиевому реактору прекратились, а основная тематика института к тому времени выполнялась уже нашими специалистами. Следует всё же отметить, что немецкие учёные сыграли, несомненно, положительную роль. Их участие способствовало становлению высокого уровня исследовательских работ в институте. И, пожалуй, не менее важно, что им удалось своевременно показать нецелесообразность развития работ по бериллиевому реактору. Иначе немалые силы и средства были бы потрачены впустую.
Профессор Позе оставался ещё некоторое время в Лаборатории «В». Он занял пост руководителя ядерно-физической лаборатории. Кроме него там были только русские сотрудники. Когда его назначили туда, он попросил одну из сотрудниц быть его помощником. Следить за порядком в лаборатории и организовывать необходимое взаимодействие со смежниками. С этой работой блестяще справилась Тамара Беланова — жена Олега Казачковского.
Дача М.К. Морозовой стала коммуналкой. Строители восстанавливали объекты для дальнейшего их использования: реконструировали главный корпус под лаборатории, трёхэтажный жилой дом, строили жильё. Рабочий посёлок возводился из одноэтажных щитовых бараков в районе здания Администрации города и воинской части, посёлок для инженерно-технических работников, тоже бараки — в районе проспекта Ленина и улицы Красных Зорь. Позже было построено 40 сборных финских домиков и два соликамских дома. От станции Обнинское велась железнодорожная ветка к промплощадке. Важность выполнения серьёзной государственной задачи требовала полной отдачи сил и времени, и, как свидетельствуют старожилы, «делалось это не за страх, а за совесть».
В 1956 году посёлок получил статус города. Название Обнинск образовано по наименованию близлежащего железнодорожного разъезда (ныне — станции) Обнинское. Наиболее вероятный автор названия разъезда, до этого носившего безличное название разъезд № 15, — врач Иван Иванович Трояновский, женившийся в 1880-х годах на старшей дочери П. Н. Обнинского Анне Петровне Обнинской. Приданым Обнинской был хутор Бугры (ныне известный как «дача Кончаловского»), построенный и выделенный П. Н. Обнинским из белкинского имения. В 1916 году Трояновский был включён в состав членов правления частной акционерной компании «Общество Московско-Киево-Воронежской железной дороги», строившей и эксплуатирующей эту железную дорогу, — как один из двух врачей, отвечающих за медицинскую помощь на линии. Вероятнее всего, Трояновскому, обладавшему правом голоса на всех заседаниях правления, было предложено в соответствии с территориальным принципом назвать разъезд № 15 именем его, ближайшего к разъезду, хутора Бугры, а он выдвинул свой вариант названия — по фамилии породнившейся с ним семьи, владевшей, к тому же, большей частью земель вокруг разъезда. Возможно также, предложенное название стало данью памяти покончившего самоубийством за несколько месяцев до этого события шурина Трояновского Виктора Петровича Обнинского.
Впоследствии Обнинск развивался как научный город, специализирующийся в области ядерной физики и атомной энергетики, метеорологии, радиологии, радиационной химии и геофизики.
Обнинск относится к тем небольшим современным городам, которые обязаны своим возникновением, как правило, какому-то одному виду деятельности. Профилирующее направление становится основой города, тем стержнем, вокруг которого складываются другие виды деятельности, обеспечивающие его развитие.
В нашем случае таким стержнем стала атомная энергетика, объединившая вокруг себя почти все научные направления институтов города: разработка атомных электростанций, ледоколов и подводных лодок, увеличение ресурса пресной воды благодаря энергии атома, применение изотопов в медицине, сельском хозяйстве и промышленности, получение новых материалов с заранее заданными свойствами, — это далеко не полный перечень действий атома. Не случайно Первая в мире АЭС — главный символ города, символ, в котором отражена основная особенность Обнинска, где впервые в мире человек овладел атомной энергией в мирных целях.
Обнинск не относится к тем русским городам, где можно на каждом шагу восхищаться памятниками старины, почти нет в нашем городе уникальных зданий, на которых останавливался бы изумлённый взгляд.
Из видимых следов прошлого, которые пока ещё существуют, здесь лишь усадьба Белкино, вошедшая в черту города, особняк в Нижнем парке, Дом в Буграх — дача Кончаловского П.П., да постройки школы-колонии «Бодрая Жизнь» на улице Шацкого.
Но по богатству исторического прошлого Обнинск, возникший вдруг, по приказу, вполне может быть приравнен к небольшому государству, в историю которого вписали свои страницы более десяти научно-исследовательских институтов и люди, которыми могла бы гордиться любая страна. История эта свежа ещё в памяти жителей города, тех, кто непосредственно имел отношение к становлению будущего города науки. Люди и явились украшением города, создателями его колорита, его культуры. Облик города 1960-х годов соответствовал его содержанию — города научной интеллигенции и передового строительства.
Обнинск — один из первых городов науки в нашей стране. Ему нет ещё и шестидесяти лет, но в силу своей специфики он быстро рос и развивался. Так что сейчас — это город с более чем стотысячным населением, в котором сконцентрирован высококвалифицированный научный потенциал с его богатым духовным наследием, и, конечно, но вправе стать яркой страницей в истории страны.
Чтобы понять, почему возник Обнинск, достаточно лишь представить обстановку того времени, события, повлиявшие и на жизнь нашей страны, — события августа 1945 года. После взрыва атомных бомб над японскими городами почти никто из наших учёных не сомневался в необходимости иметь атомное оружие как основу безопасности страны.
Высвобождение атомной энергии изменило вокруг всё. США получили оружие массового уничтожения, которое нарушило равновесие сил в мире и стало орудием шантажа и запугивания. Мы не могли остаться безоружными перед лицом врага. Поэтому создание атомной бомбы стало одной из важнейших государственных задач.
На фоне трудностей послевоенного времени в жизни страны и, конечно же, в жизни окрестных сёл и деревень, когда существовали ещё карточки на хлеб, мясо и промтовары и многочисленные обязательства на поставку государству зерна, мяса, молока, яиц, картофеля, шкур, — на этом фоне создание в стране ядерно-физических исследовательских центров, включая Лабораторию «В» в Обнинске, можно объяснить лишь серьёзностью политической обстановки в мире.
Официальным днём рождения города Обнинска стало 24 июля 1956 года. Именно в этот день был подписан указ Президиума Верховного Совета РСФСР, в котором стояла такая формулировка: «Преобразовать посёлок Обнинск Калужской области в город областного подчинения, сохранив за ним прежнее наименование». Обратим внимание: в указе фигурирует именно «посёлок Обнинск», а не «посёлок Обнинское», и это отнюдь не опечатка. Дело в том, что посёлок Обнинское Угодско-Заводского района при железнодорожной станции, который существует и сейчас в пределах официальной городской черты, в то время ещё не вошёл в состав новообразованного города. Однако накануне преобразования жилой посёлок Объекта «В», «спрятанный» за почтовым адресом «Малоярославец-1», получил официальное название «посёлок Обнинск» — специально для того, чтобы в открытом указе о преобразовании его можно было как-то обозначить, не нарушив при этом принципов ведомственной секретности. Это промежуточное переименование не афишировалось и прошло мимо внимания самих жителей.
Почему же город Обнинск получил именно такое название? Конечно, оно напрямую связано с наименованием железнодорожной станции Обнинское, но всё же такое происхождение было отнюдь не типично для той эпохи, когда новые города обычно получали идеологизированные названия, а исторический подход был не в чести. Тем более когда речь шла о городе, которому изначально была отведена важнейшая роль в системе пропаганды — «атом служит миру»; казалось бы, эта роль должна быть отражена в самом названии города. Кстати, от жителей Обнинска в первые годы поступали предложения переименовать город в Мирный, но это название сохранилось лишь за посёлком из брусчатых домов, основанным тогда же за речкой Репинкой.
Сейчас жители нашего города единодушны во мнении о том, что Обнинску очень повезло с названием — и с этим нельзя не согласиться. Однако в первые годы такого единодушия не было ни среди горожан, ни у городского руководства. После того, как в 1960 году в местной прессе появилось первое упоминание о помещиках Обнинских (в статье местных краеведов Е.Ф. Ворожейкина и В.А. Иванова), в честь которых и была названа железнодорожная станция, руководители города попытались исправить этот досадный «идеологический промах».
Решено было возбудить ходатайство о переименовании города. В феврале 1962 года председатель Обнинского горисполкома В.М. Логинов выступил с соответствующим предложением на заседании исполкома, утверждая, что «семья Обнинских в истории развития России никакой роли не играла, и поэтому увековечивать их в названии нового социалистического города нецелесообразно». К тому моменту не прошло ещё и двух лет после смерти академика Игоря Курчатова, и потому, «учитывая пожелания трудящихся и общественных организаций», горисполком обратился в Калужский областной совет с просьбой ходатайствовать перед Президиумом Верховного Совета РСФСР о переименовании города Обнинска в город Курчатов.
Как ни странно, это ходатайство не встретило поддержки в вышестоящих инстанциях и было отклонено. Причина отклонения в сохранившихся документах не отражена, однако в горисполкоме решили, что «наверху» пока почему-то не хотят увековечить память о Курчатове. Тогда в сентябре 1962 года горисполком вышел с новым ходатайством — о переименовании города Обнинска в город Циолковск, в честь выдающегося ученого К.Э. Циолковского — к которому уж явно не могло быть никаких претензий «в верхах». При этом станцию Обнинское предлагалось переименовать в станцию Циолковская. Конечно, логики в этом предложении явно недоставало, зато можно было усмотреть в нем возможность нарушения государственной тайны: ведь в это время в ФЭИ действительно разворачивались исследования по космической ядерной энергетике, но они шли под грифом «совершенно секретно».
Второе ходатайство также осталось без ответа, и больше вопрос о переименовании в руководящих структурах не поднимался. И в этом случае нам ничего не известно о том, кто именно защитил город от переименования и произнес решающее «нет». Вполне возможно, что изначальное название Обнинска отстоял тот самый человек, который сам же и выдвинул его в 1956 году, и теперь не захотел отказаться от столь удачной идеи.
Уже через месяц после преобразования новый город получает свои органы управления. В соответствии с общей структурой местных органов власти по всей стране, в городе следовало образовать высший орган партийной власти — Городской комитет Коммунистической партии Советского Союза (горком КПСС), и высший орган советской власти — Городской совет депутатов трудящихся (горсовет). 27 августа 1956 года состоялась первая городская партийная конференция, в которой участвовало 236 членов КПСС и 15 кандидатов в члены КПСС (в общей сложности в Обнинске в то время насчитывалось более 700 коммунистов). На конференции вместо упраздненного политотдела Лаборатории «В» был избран первый состав горкома КПСС в количестве 31 человека, в который вошли, в частности, Иосиф Титович Табулевич, Андрей Капитонович Красин, Евгений Епифанович Фёдоров и другие известные в городе люди. Первым секретарём горкома стал Иван Георгиевич Морозов — бывший начальник политотдела, прежде работавший научным сотрудником Лаборатории «В».
Через несколько дней состоялось первое заседание городского совета депутатов трудящихся, в который было избрано 35 депутатов. В состав исполнительного комитета горсовета было избрано 9 человек. Во главе новообразованного Городского совета депутатов трудящихся встал бывший председатель месткома профсоюза Лаборатории «В» Дмитрий Васильевич Тимин, по специальности мастер-электротехник. 19 октября 1957 года вышел первый номер городской газеты «Вперёд», созданной на основе одноименной газеты Лаборатории «В».
В первое время руководящие органы — горком КПСС и горком ВЛКСМ — располагались в двухэтажном здании с бюстом Шацкого, поскольку школа №1 уже получила новое здание. Горисполком и городской комитет профсоюза там уже не поместились, и для них временно отвели помещения в жилых домах, как и для редакции городской газеты.
К концу 1956 года в Обнинске проживало 11,5 тысяч жителей. В городе действовала одна общеобразовательная школа, два детских сада, две школы рабочей молодёжи (одна из них — на территории воинской части). Из учреждений культуры и внешкольного образования — великолепный Дом культуры и музыкальная школа, располагавшаяся в ту пору в одном здании с горкомом КПСС. В городе имелось 10 магазинов, только что открылся больничный городок на улице Пирогова, наконец, гордостью горожан стал спортивный стадион «Труд».
В общей сложности в год образования Обнинска в нём находилось 17 улиц, переулков и проездов. В октябре 1956 года горисполком впервые официально утвердил наименования улиц. Так в городе появился проспект Ленина, который на тот момент вёл «от административного корпуса до железнодорожного переезда». В ту пору это действительно была прямая центральная улица, как и подобает настоящему проспекту. В дальнейшем улица Ленина резко изогнулась в северном направлении, но её до сих пор называют проспектом, хотя это и не соответствует общепринятым нормам.
Тогда же самая первая из всех городских улиц, возникшая в «финском» посёлке Объекта «В» и любовно названная самими жителями Лесной, была безжалостно переименована в улицу Горького — к возмущению всех старожилов. Члены горисполкома, в соответствии с духом эпохи, считали себя обязанными внести на карту Обнинска определённые идеологические элементы, и при этом никого не смущало, что пролетарский писатель, официально утверждённый в роли величайшего классика Страны Советов, ни имел никакого отношения к нашему краю. Некоторые тогдашние улицы, позднее перестроенные и переименованные, представляли собой барачные городки — к примеру, улица Строителей (начинавшаяся в районе кинотеатра «Мир»), и по соседству с ней улица Новая из восьми бараков.
Снежным и ветреным февралём 1957 года в Обнинск прибыла первая группа геофизиков. Ей предстояло заложить основы будущего научного центра, план которого разрабатывался в Москве в главном Управлении Гидрометслужбы СССР под руководством академика, героя-полярника Евгения Константиновича Фёдорова. Хотя об Обнинске мало кто знал (в прессе город не появлялся, для этого нужны были разрешения соответствующих ведомств), его тем не менее уже окрестили: город мирного атома. Жители самого города гордились таким названием, их нисколько не смущала его ложь — Обнинск работал прежде всего на ядерную программу Советского Союза. Именно в Обнинске создавалось новое направление в науке — ядерная метеорология, под которую строился завод природных стихий и самая высокая метеомачта.
Мачту построили практически за год. На том месте, которое в то время считалось окраиной города, а сегодня является его центром. Тогда в тот пустынный лес с огромными елями обнинцы ходили за белыми грибами и практически никогда не возвращались с пустыми корзинами.
Строительство филиала Института прикладной геофизики (преобразованного в дальнейшем в Институт экспериментальной метеорологии, а затем в НПО «Тайфун») привело в Обнинск людей очень подвижных, неприхотливых в быту, познавших прелесть экспедиций и всегда готовых отправиться в путь. Эти люди вместе с академиком Фёдоровым работали на Эльбрусе, изучая атмосферные процессы. Теперь им предстояло под его руководством осуществить новый масштабный проект. Скоро ИЭМ прирастёт родственными учреждениями: появятся ЦКБ, ВНИИгидрометинформации — Мировой центр данных, ВНИИсельхозметеорологии. ИЭМ будет иметь свои форпосты на северном и южном полюсах, на кораблях-лабораториях, а обнинцы ради науки станут добровольными кочевниками.
Хоть город по существу закрытый, но демонстрировать это не принято. Вполне «открытый» вид ему придаёт собственная газета, которую создают «по образу и подобию» — орган горкома КПСС и городского Совета депутатов трудящихся, как всюду. Её нарекают именем «Вперёд». Потом, при Хрущёве, которого одолевал реформаторский раж, городскую газету закроют, а вновь «призовут» её к жизни в апреле 1965 года — уже после ухода Хрущёва. И будет у неё своя собственная история с драматизмом, юмором, чередой серостей и талантов. Газету сначала, как и все «районки», печатают дедовским способом, то есть собирают слова из металлических букв, слова складывают в строчки и перевязывают верёвкой. Типография размещается в жилом доме на улице Ленина. Но Обнинск — город стремительного роста. Газета скоро выберется из своего подвала и переедет вместе с милицией в новое её здание. Но и на этом переезды редакции не закончатся. Специально для газеты в 1970-х годах построят современное здание и оснастят его современным типографским оборудованием.
Жизнь в Обнинске бьёт ключом. Строительство разворачивается по всем фронтам — научно-производственному, промышленному, социально-бытовому, жилищному. Уже не сколачивают наскоро брусчатые дома — застраивают 20-й квартал, одинаковые четырёхэтажки «хрущёвской архитектуры». Молодые специалисты, которые без промедления получали в них отдельные квартиры, были очень рады. Поскольку в других городах люди жили в основном в коммуналках и без удобств.
Открывается в Обнинске парк, а в нём — танцплощадка. В парке играет оркестр ермолинских лётчиков, и кавалеры — завидные морячки, что живут и учатся рядом, за зелёным забором, в Центре ВМФ, о чём никто не имеет права нигде даже заикнуться. Каждая обнинская девушка знала, когда прибывает на учёбу экипаж морячков, хотя это была строжайшая военная тайна. Обнинск вообще был сплошной тайной. Для маскировки и офицеры из элитного атомного подводного флота носили не морскую, а зелёную форму внутренних войск.
В советское время Обнинск стремительно развивался. В город переезжали многие известные учёные. Например, известнейший генетик Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский был направлен сюда в 1964 году. В Обнинске он заведовал отделом радиобиологии и генетики в Институте медицинской радиологии АМН СССР.
В 1966 году председателем Обнинского горисполкома стала Нина Степановна Антоненко (которая традиционно считается лучшим градоначальником за всю историю Обнинска). Хотя ей достался очень непростой период, поскольку в это же время первым секретарём Обнинского горкома КПСС стал Иван Васильевич Новиков.
Новикова поставили во главе горкома прежде всего для того, чтобы он «закрутил гайки» — добился спада диссидентских настроений в Обнинске. Поскольку, как считало высшее руководство, учёные города стали позволять себе слишком многое, в том числе вольнодумство.
Важным фактором было то, что Обнинск расположен в Калужской области, а не в Московской. Идеологическое партийное влияние в городе изначально было слабым. Московское партийное начальство не осуществляло прямого воздействия на Обнинск, а калужское руководство сюда просто не пускали. Калужская область в основном занималась сельским хозяйством, и поэтому Обнинск был вне достижимости областного начальства.
Обнинский институт, подчиняясь только министерству (фактическим распорядителем Обнинска многие горожане считали Ефима Павловича Славского), оказался на вольных хлебах.
В шестидесятых годах при активном участии Кирилла Афанасьевича Склобовского создаётся городской «Дом Учёных». Который вплоть до разгона был одним из важнейших очагов культурной жизни Обнинска.
Одним из ярких примеров вольнодумства физиков города в те годы является деятельность молодого обнинского учёного — Валерия Алексеевича Павлинчука.
В 1966 году выходит в свет юмористический сборник «Физики шутят». Инициатором был Валерий Павлинчук. Вместе с ним над содержанием работали Валентин Турчин, Николай Работнов и Юрий Конобеев. Сборник был запрещён областной властью к продаже в Обнинске, и обнинские физики покупали его в других городах.
В период с 1954 по 1974 год город посетили 2,200 делегаций из 85 стран мира.
В 1983 году председателем Обнинского горисполкома стал Пётр Иванович Напреенко. До этого он работал заместителем Нины Антоненко.
— Здание Горкома КПСС и Горисполкома.
Начало восьмидесятых запомнилось городским строительным бумом, похожим на нынешний. Опекаемое могучим Минсредмашем Обнинское управление строительства набрало тогда свою наибольшую силу и возводило жилье и инфраструктуру не только у нас, но и в Калуге, по всей области, даже в Карелии и других регионах России. В самом же Обнинске разогнался «на полную катушку» открывшийся в середине семидесятых домостроительный комбинат.
В отдалении от основного города через пустынное поле виднелись всё новые быстрорастущие панельные девятиэтажки 51-го микрорайона, получившего в народе за обособленность прозвище «Простоквашино».
Построили тогда не только много жилья, но и такие респектабельные здания, как Дом политической и научно-технической пропаганды — сегодняшний Дом учёных, станция юных техников — нынешняя «Эврика», Дом связи и поликлиника в модерновом стиле на проспекте Ленина. Выросли студгородок ИАТЭ, крупные универсамы на улицах Комарова и Аксёнова, хлебокомбинат и молокозавод, центральная библиотека, школы и многое другое. Город приобретал современный облик.
Чехарда тяжелобольных старцев во главе государства особо не сказывалась на внутренней жизни страны. Обнинцы чувствовали себя по тем временам достаточно комфортно. Снаряжать экспедиции за продуктами в столицу не требовалось. Да и по деньгам выходило неплохо. Молодой инженер, выпускник вуза, сразу зарабатывал, скажем, на «Сигнале» (оклад плюс премия) порядка двухсот рублей в месяц — на уровне директора небольшого завода в провинции. Округа тихо завидовала.
Незабываемая страница тех лет — поездки горожан в подшефные колхозы и совхозы. У каждой крупной организации были свои подопечные районы на юге области — Хвастовичский у ФЭИ, Жиздринский у НПО «Технология», Спас-Деменский у «Сигнала» и так далее. Малые организации прикреплялись к ведущим.
Нашу «сборную» от нескольких подразделений «Сигнала» и осенью, и зимой отправляли в один и тот же совхоз «Понизовский» Спас-Деменского района. Через центральную усадьбу Понизовье протекала неглубокая — кое-где вброд переходили — речка Болва. Дальше она полноводилась, в Брянске соединялась с Десной, той самой, что в самостийной ныне Украине, оросив град Чернигов, в районе Киева впадает в Днепр, чудный в любую погоду. Места там вообще дивные. Осенью столько грибов набирали (одних белых), что насушенные над калориферами связки везли домой в отдельных сумках.
Грибы-ягоды, танцы в сельском клубе — всё это замечательно. Но и вкалывали как следует. Село тогда уже не могло выживать самостоятельно. Обнинцы сеяли и убирали урожай, строили дома, фермы, клубы, круглый год работали механизаторами и ремонтниками в мехмастерских. Причём и возглавляли совхозы зачастую горожане.
Директором отстающего совхоза «Понизовский» в 81-м году стал бывший инженер завода «Сигнал» Владимир Кашкинов. У Андрея Вознесенского есть строки: «Инженеры обратно пополняют крестьян». Стихи красивые — в жизни сложнее.
В наследство Кашкинову достались одни долги. Люди потеряли надежду, что хозяйство когда-нибудь на ноги встанет. Недавний заводчанин забыл про восьмичасовой рабочий день и два выходных. Пришлось убеждать людей, требовать. А здесь не как на заводе — дисциплина не та, да и водку-вино купить в любое время не проблема, не говоря уж о домашних заготовках.
Но требования горожанин стал подкреплять конкретными делами. Для молодых доярок — общежитие и профилакторий. Молодому парню-механизатору — жильё в первую очередь. Новый Дом культуры со всей нужной «начинкой» — для всех. И потихоньку пошло хозяйство в гору.
В соседнем откормочном совхозе «Стайки», тоже подшефном заводчан, директором был назначен бывший руководитель ПАТП Семён Берштейн, в городе, скажем так, «претерпевший по службе». Его деловая хватка здесь проявилась ярко. Главной заслугой считалась построенная в короткие сроки крепкая бетонная дорога от хутора Новоалександровский на Варшавском шоссе до Стаек с ответвлением на Понизовье.
У Берштейна главным энергетиком стал работать бывший заводчанин Владимир Дуденко. И та же картина — обнинцы строили в совхозе жильё, мастерские, механизировали коровники, работали трактористами, комбайнерами, полеводами и пастухами…
К середине восьмидесятых социалистическая система ощутимо зашаталась. Печально известная антиалкогольная кампания Горбачёва-Лигачёва стала детонатором первых массовых проявлений недовольства «мудрой политикой партии и правительства» у мужчин, растущий дефицит продуктовых и бытовых товаров — у женщин.
Поубавила доверия к верховной власти и её страусиная политика в дни аварии на Чернобыльской АЭС. Кому как не обнинским учёным, занимавшимся реакторами, было не знать о возможных последствиях такой катастрофы? И попытки горбачёвской команды максимально замалчивать, преуменьшать остроту ситуации вызывали, мягко говоря, недоумение (впрочем, аналогично вели себя и японские власти после недавней аварии на АЭС в Фукусиме).
В Обнинске приняли все возможные меры для самозащиты. Улицы весной и летом 1986 года мыли-поливали много чаще и тщательнее обычного. На перронах у входов в подземный переход постоянно дежурили дозиметристы со своими приборами. Замеряли уровень радиации на одежде и обуви приезжих, особенно с Киевского направления, со стороны Калуги.
«Фонящих» отправляли на санобработку и дезактивацию. Так же контролировали и машины на въездах в город — радиационно «грязных» заворачивали в отстойники. Непосредственно в ликвидации аварии участвовало около двух тысяч обнинцев.
Обещанная гласность — реальный плюс перестройки — действительно набирала силу. Стали доступны многие раньше закрытые для большинства людей решения и действия партийных органов всех уровней. В прямой трансляции показывали первый Съезд народных депутатов СССР. И это действо смотрелось увлекательнее любого детектива.
В нашем избирательном округе на союзных выборах провалился директор Кудиновского госплемзавода Борис Оконечников, которого обком КПСС считал абсолютно проходным. Депутатом стала старший помощник прокурора Обнинска Наталия Решетова. А горком ВЛКСМ, к большому раздражению своего «старшего брата», выдвинул кандидатом и всячески поддерживал первого советского легального миллионера Артёма Тарасова.
Молодёжь в конце восьмидесятых забурлила. Расцвела независимая молодёжная пресса, которую совсем недавно называли самиздатом. Образовалось Всесоюзное агентство «Юнпресс», в нашем городе неугомонный секретарь Обнинского школьного райкома комсомола Дмитрий Сергеев небезуспешно пробивал свою идею-фикс — независимость, самостоятельность, равноправие. И обнинская межшкольная газета «Агитфронт», как и созданный при его участии областной рекламно-информационный выпуск для старшеклассников «Контакт», были вполне независимы и самостоятельны. Они говорили с ребятами на их языке, откровенно и без идейных штампов.
Летом 90-го по инициативе Сергеева в Жуковском районе прошел первый слёт-фестиваль подросткового «самиздата» страны. Тогда, кстати, в маленьком фестивальном селе Трубино выходила ежедневная «Бульварная газета» тиражом в 75 экземпляров и в острой конкуренции с другими «рупорами» свободной прессы — изданием Анархо-либерального союза ОРД («Отец русской демократии») «Анархия» и единственной тогда в стране газеты для девчонок «Заколка».
Комсомол искал новые формы работы. Появились первые дискотеки, конкурировавшие с монопольным некогда танцпавильоном «Ритм», молодёжный клуб «Старый город» и детско-юношеские «Товарищ», «Дзержинец», «Гунеш». Под формальной эгидой ВЛКСМ, но практически самостоятельно создавались такие структуры, как МЖК — молодёжный жилой комплекс, где молодые семьи собственными руками построили прекрасный мини-городок из трёх девятиэтажек на улице Энгельса.
На базе открывшегося в 1981 году Центра развития творчества детей и юношества «Эврика» в 85-м была проведена первая конференция школьников «Юность. Наука. Культура». Сейчас этот ежегодный всероссийский форум, как и другие дела его «родителей», создателей Малой академии наук «Интеллект будущего» Льва и Татьяны Ляшко, известен далеко за пределами России и поддерживается государством.
Пестовал комсомол и возникшие в конце десятилетия полукоммерческие структуры типа центров научно-технического творчества молодежи, которые позже стали надежным каналом отмывания денег ВЛКСМ и КПСС и базой для создания многих кооперативов, стартовой площадкой для превращения комсомольских функционеров в «новых русских». Кооперативы, впрочем, росли как грибы и без комсомола. А вот государственная экономика развалилась окончательно. Прилавки опустели. Только по карточкам был шанс купить мясо, сахар, масло, чай и картошку (всё в строго ограниченном количестве), сапоги или куртку.
Вот статистика: в 1989 году в городе было распределено 1,516 единиц швейных изделий — всего одно пальто, куртка или плащ на 42 человека. В ходу стали розыгрыши жребия на простыню или магнитофонную кассету в профкоме, «лотерейное счастье», объявления на столбах «меняю талон сапожный на одежный», черный талонный рынок и прочие радости развитого социализма.
При этом процветали не только спекулянты-перекупщики, но в первую очередь работники торговли — в Обнинске, прежде всего, Управления рабочего снабжения. Им и другим доверенным людям в «индивидуальном порядке» продавались мебельные гарнитуры, холодильники и пылесосы, стиральные машины и — неслыханную роскошь для простого обнинца — ковры.
В городских парторганизациях все громче звучали голоса демократически настроенных коммунистов, требования ставить перед ЦК КПСС вопрос об отмене 6-й статьи Конституции («руководящей и направляющей роли»), о разделении партии на два крыла и тому подобные.
В Обнинске образовался и быстро набрал популярность «Народный фронт». На слуху были имена Станислава Маева, Юрия Масюкова, Татьяны Котляр, Анатолия Мацкевича, Льва Ингеля и других его лидеров. НФ разоблачал перегибы и ретроградство местных властей, открыто противостоял партийным функционерам. Люди требовали большей свободы, самостоятельности трудовых коллективов, в том числе выборности руководителей.
Развернулись открытые публичные дискуссии новоявленной оппозиции и партактива во главе с адекватным и вполне разумным секретарём горкома КПСС по идеологии Татьяной Ивановной Гадаловой. Перевес ещё оставался у коммунистов, но лёд тронулся. На Фёдоровской площади (у ЦКБ) активисты Народного фронта и городской организации Демократической партии России собирали массовые протестные митинги. На смену шатким 80-м надвигались «лихие» 90-е.
1991 год — это год сплошных революционных взрывов. Свержение власти КПСС, развал СССР, реформы. В Обнинске рычаги управления взяли в свои руки демократы. Главой исполнительной власти (первым мэром Обнинска) стал Юрий Васильевич Кириллов, главой же представительной власти выбрали Олега Савченко.
Они оба форсировали реформы. Действовали жёстко и целеустремлённо. Себе в помощники пригласили приехавших в Обнинск грамотных экономистов Петра Ореховского, Евгения Дорогайкина и Михаила Шубина. Потом разругались, но в 1992 году это была одна сплочённая команда молодых, энергичных, продвинутых преобразователей города науки.
Ещё не было никаких указов и тем более закона о приватизации, а Обнинск уже вовсю торговал своим имуществом. Под благовидным предлогом о просвещении обнинской детворы расторопные люди в заповедном месте прикупили целый пионерлагерь. Девять корпусов по мизерной цене. Назревал скандал. Власть забеспокоилась и вышел приказ — до официальной «отмашки» к распродаже имущества не приступать. Но процесс уже пошёл. Посягательство на столовую «Орбита», которая кормила половину улицы Курчатова с её общежитиями, вывело народ на улицы. Трудовой коллектив не хотел отдавать свои права на собственность оборотистому дельцу Семерьянову. Но тогдашний председатель горисполкома Владимир Петрович Писарцев помог коммерсанту.
Отношения в обществе обострялись. Их отражением стал городской Совет, в котором заседало избыточное количество депутатов. Настоящая схватка началась тогда, когда на рассмотрение вынесли вопрос о перепрофилировании только что построенного советского магазина под крытый рынок «Коробейники».
Этому яростно сопротивлялись депутаты-коммунисты. Однако реформаторы своё решение протолкнули. И если не кривить душой, нельзя не признать, что «Коробейники» чуть ли не с первого дня стали кормить людей, измученных всеобщим дефицитом.
1992 год — это год разрушения в Обнинске советской торговой монополии. Торговля разворачивалась в другом направлении — в город хлынули товары и продукты уже тогда, когда почти повсеместно торговля представляла собой мёртвое царство. Команда Кириллова замахнулась на крутые преобразования в других сферах. Предприятия уже вставали на путь акционирования. Начал действовать и Закон о приватизации.
В 1993 году митинговал уже приборный завод «Сигнал». Акционирование в том виде, как оно проходило, остановило работу в цехах. Они простаивали. Профсоюзные собрания, которые устраивал председатель профкома Виктор Титов, обличали руководителей: почему с завода уплывают дефицитные материалы? Почему их за гроши продают «новым формам»? Не всем, а лишь тем, где совладельцами оказываются заводские начальники или их родственники? Кто за это ответит? Забыли что ли — это государственное предприятие самой мощной оборонной отрасли?
Теряя надежды, завод покидают ценные специалисты. Начинает стареть техника — пылью покроются станки с программным управлением, когда-то гордость предприятия. Уменьшится ассортимент выпускаемой продукции. Из прежней богатой номенклатуры останется немногое.
1994 год прежде всего был годом финансовых пирамид. Как и везде, в Обнинске быстро возникали финансовые структуры — филиалы «Русского Дома Селенга» и «Русской Недвижимости». Появилась корпорация «Центр». Открылись чековые инвестиционные фонды — «Лидер», «Инвестор», «Византия».
Вершиной среди обнинских пирамид стало мошенничество риэлтора Владимира Викторовича Мокина из фирмы «Мамок», которому доверчивые люди отдавали свои квартиры под генеральную доверенность. Он обещал однокомнатную квартиру через полгода превратить в двухкомнатную, а двухкомнатную — в трёхкомнатную. Мокин был арестован и отправлен в тюрьму, вскоре после возвращения из которой его убили.
Неспокойно было и в банковской сфере. Мифом были обещанные Обнинским филиалом КИАБа фантастически огромные проценты — более 6,000 горожан поверили рекламе банка и отнесли туда все сбережения.
В те горькие дни 1994 года вкладчики исступлённо стояли перед гостиницей ЦИПК (на втором этаже которой и базировался филиал), а потом, отчаявшись вернуть свои деньги, устраивали митинги и грозили разгромить банк и учинить расправу над его владельцами. Перепуганное КИАБовское начальство забаррикадировалось в своих кабинетах и названивало в милицию, моля о защите.
Не видя пользы в публичных выступлениях, вкладчики создадут инициативную группу, позже — фонд с целью возвращения денег пострадавшим, людей периодически будут приглашать отмечаться по каким-то спискам. И даже эта видимость деятельности заглохнет со временем.
Обнинск со своим стотысячным населением по числу возникавших в нём коммерческих банков побил тогда все рекорды. Также в рекордно короткие сроки многие из них исчезали. Появились и пропали без объявления причин банки «Мытищинский», «Калуга», «Банк развития XXI век».
В том 1994 году «денежная плита» придавила людей так, что, казалось, не вздохнуть. А они жили. И город жил. В кабинет главы Обнинска входил победивший одиннадцать соперников новый мэр. Первый всенародно избранный — Михаил Владимирович Шубин.
Но как же могло такое случиться, что Юрий Кириллов проиграл на первых в городе прямых выборах? В самой администрации среди чиновников были сторонники и противники Юрия Кириллова. Те и другие понимали — всенародно избранный мэр Михаил Шубин наверняка приведёт своих людей. Это уже не советские времена — теперь с новым капитаном приходит и новая команда. Но почему же, хоть и при незначительной потере голосов, проиграл демократ Кириллов? При явном протекционизме Кремля людям новой формации.
Юрий Кириллов жёстко проводил реформаторский курс. Но обнинцы при своей тяге к открытости и свободам, в массе своей этот курс не приняли. Они считали себя солью земли в прошлом, военизированном времени. Новое время отнимало у них исключительность и привилегии. Михаил Шубин — бывший друг, ставший недругом своего предшественника — обещал эти привилегии и исключительность отвоевать и вернуть горожанам. Им его слова грели душу. А Кириллов, наоборот, прилюдно и даже с неким вызовом говорил, что наука умерла и похороны её уже состоялись.
Хотя наука в городе и в самом деле гибла на глазах. Сокращался объём государственных заказов. при всей своей монументальности институтские корпуса стали приобретать вид колхозной запущенности. Активная часть сотрудников покидала лаборатории, куда ещё не так давно было сложно попасть. Одни уходили в коммерцию, другие устраивались на работу в Москве, Малоярославце или Наро-Фоминске.
Руководители институтов ругали государство, которое бросило науку на произвол судьбы, а сами потворствовали коммерческим устремлениям своих заместителей. Так в научно-исследовательских институтах начал полулегально складываться частный сектор. В ФЭИ он уже нашёл выход на рынок, причём на капиталистический рынок, что коробило одних учёных, но вполне устраивало других. За флагманом обнинской науки двинулась и вся флотилия.
Очень быстро сгнездились в НИИ малые и смешанные предприятия, основательно питаясь за государственный счёт: газ, электричество, теплоснабжение, вода, связь, вычислительная техника — всё пока в бесплатном пользовании.
Все свободные, и не очень свободные, институтские помещения взяли в аренду коммерческие фирмы, и хотя у них возникали проблемы с режимными органами, это было началом новой эры НИИ — эры «открытых» дверей. Практически всё здание НИКИМТа очень быстро заселили разнообразные компании. В НПО «Тайфун» с его огромными площадями — то же самое.
В 1996 году Россия во второй раз выбирала президента. Рейтинг действующего президента Ельцина был минимальным. Журналисты всячески ругали его на страницах своих газет — Борис Николаевич никогда не позволял себе давить прессу. Но, почувствовав угрозу прихода к власти левых, СМИ встали за Ельцина горой. В Обнинске, который всю свою жизнь тянулся к демократическим высотам, многие тоже испугались реванша коммунистических сил. Тогда ельцинский штаб в городе возглавлял Игорь Миронов. Кампания, как и на всех необъятных просторах Родины, шла под лозунгом: «Голосуй, а то проиграешь!». Страна выбрала Ельцина со второго захода — он получил 53,82% голосов во втором туре.
Но на горизонте маячили уже другие выборы — губернатора области. Этот пост тогда занимал (не выбранный, а назначенный) Олег Савченко — обнинец, реформатор. Его поддерживала Москва, в поддержку кандидатуры Савченко в регион приезжал Черномырдин. Однако выборы Савченко проиграл, его во втором туре очень уверенно обошёл Валерий Сударенков.
Годы правления Сударенкова запомнились тем, что он бережно относился к культуре края, был толерантен. Калужский губернатор активно продвигал Обнинск в наукограды, что тоже не осталось незамеченным. Хотя в это время происходили и очень печальные события.
Пошёл ко дну форпост обнинской стройки — ДСК. С его новым оборудованием и прекрасными кадрами. Резко возросла преступность, город был назван «опасной зоной». Было совершено дерзкое нападение на инкассаторов, которые привезли зарплату сотрудникам Медицинского радиологического научного центра. Грабитель схватил мешок с деньгами и вскочил на подножку жигулёнка. Водитель инкассаторской машины не растерялся и открыл огонь по машине грабителя. На что тот ответил автоматной очередью.
Обнинск станет «героем» криминальных сюжетов центральных газет и телеканалов.Громкие преступления совершались буквально под боком у милиции. В двух шагах от ОВД, летним вечером, когда было ещё совсем светло, в особняк частной фирмы ворвались бандиты, приковали охранника наручниками к батарее, вывернули все двери в кабинеты и взломали сейфы. Этим же почерком были написаны и другие преступления. Люди в масках с избиением хозяев ограбили ювелирный магазин «Гризант», «Группу стандарт», казино «777» и строительную фирму «Ева».
В народе было твёрдое убеждение, что милиция знает о том, кто кого грабит, а то и сама выступает в качестве инициатора ограблений. Несколькими годами позже налётчики спокойно войдут в филиал Совинкомбанка, откроют ячейки с деньгами и драгоценностями. В итоге филиал прекратит своё существование.
Мэр Михаил Шубин собрал экстренное заседание коллегии администрации и назвал неуправляемыми процессы, которые происходят в городе. Потребовал ото всех отчёта. Почему непомерно высока уличная преступность? Почему ни одно крупное разбойное нападение не раскрыто, а квартирные кражи стали для населения настоящим бедствием? Во главе с мэром будет создан городской штаб по борьбе с преступностью.
Выборы мэра Обнинска, назначенные на 29 марта 1998 года, не предвещали никаких неожиданностей. Соперников у Михаила Шубина не просматривалось. И вдруг внезапно объявился серьёзный конкурент — управляющая Инвеско-банком Марина Капитанова, за спиной которой стояла мощная финансово-промышленная корпорация «Евротерминал-Обнинск». Расчёт делался на убойную силу новых пиар-технологий. И на том, что Капитанова от самых корней своя, местная. Раньше работала в УКСе ФЭИ, а он был генеральным заказчиком строительства города, вышла замуж за секретаря горкома ВЛКСМ, который слыл человеком честным и передовых взглядов, они создали первый филиал частного банка, а потом и вовсе самостоятельный Инвеско-банк. Со всех газет и плакатов смотрела молодая красивая женщина. Но при всех несомненных достоинствах на выборах она потерпела сокрушительное поражение.
6 мая 2000 года президент Владимир Путин подписал Указ, который наделял Обнинск особым статусом. А уже 26 мая состоялась презентация наукограда. Не будь воли и терпения у его идеологов, Обнинск мог бы им и не стать. Ни один российский город из 70 подобных не имел тогда подобного статуса. Было ради чего устраивать приём — по улицам пронеслась кавалькада машин представительского класса в сопровождении милицейского эскорта. Помимо атомного министра Адамова и других высокопоставленных чиновников приехали мэры всех родственных городов. В «Доме Учёных» звучали торжественные речи. Но главные чиновники администрации при всём великолепии праздника чувствовали лёгкую дрожь от той ответственности, которая легла на них. Деньги под наукоградовскую программу декларировались как стартовые, они были авансом, за который Обнинск должен расплатиться своей состоятельностью. Теперь у города сверхзадача — поднять на уровень и науку, и жизнь людей в городе науки. Нужен был опыт менеджмента в масштабе всего города. Его не было, его надо было приобрести.
29 декабря 2000 года мэр города Михаил Шубин добровольно сложил с себя полномочия (сдал дела вице-мэру Игорю Миронову), что для города стало полной неожиданностью.
Решением Обнинского городского Собрания были прекращены полномочия Шубина и на 18 марта 2001 года назначены выборы главы городского самоуправления.
На этих выборах победил Игорь Михайлович Миронов. Ему и тем, кто заступил вместе с ним на пост, предстояло пройти серьёзный экзамен на выживание. Город капитально залез в долги. Институты и госпредприятия потребляли коммунальные услуги, заказчиком которых оставался город, но он за них не рассчитывался. К исходу 1990-х годов Обнинск был на грани банкротства. Все ждали наукоградовских денег, рассчитывая на то, что они помогут выбраться из ямы. И, наконец, деньги пришли. первые средства поступили ещё в 2000 году — все положенные 15 миллионов. Но истратить удалось только 3,2 миллиона. В условиях тотального финансового дефицита это смотрелось вопиющей несостоятельностью, хотя были на то объективные причины. Они упирались в отсутствие механизма расходования средств.
Выход из положения всё же сумеют найти, создав специальную организацию «Горсбытснаб», через которую и прокачали деньги. причём в 2001 году достаточно солидные: к оставшимся с прошлого года 11,8 миллионам, добавились целевые 65 миллионов, да ещё и в самом конце года пришла федеральная добавка — ещё 130 миллионов. Тогда приобрели новые автобусы, обновили парк коммунального хозяйства, закупили материалы для дорожного покрытия, начали закладывать коммуникационную сеть под муниципальную промзону.
Она-то и вызвала чуть ли не бунт в научной среде. В наукограде, мол, главное — наука, а на её реконструкцию отвели всего 1% от выделенных средств. Это неправильно. Стали искать компромисс.
Появились при подпитке денег из Программы в размере 12 миллионов три некоммерческих партнёрства с опорой на трёх китов — ФЭИ, филиал НИФХИ и ОНПП «Технология».
Обнинск входил во вкус жизни. И с радостью обнаружил, что стал приростать новорождёнными. Но тут же упёрся в проблему нехватки мест в детских садах. В Обнинске на места в детские сады образовалась огромная очередь — заявления подали 900 родителей. Городская власть была поставлена перед фактом. Что делать, если детские сады — уже вовсе и не детские сады? Кто туда только не заселился! И бары-рестораны, и такси, и компьютерные залы, и юридические конторы, и тренажёрные комплексы. Причём коммерсанты получили в аренду эти площади по сильно заниженной цене.
Начался обратный процесс — выселение коммерческих структур. Положение удалось несколько выправить — очередь сократилась с 900 до 600 человек. Однако некоторым детским садам вернуть исходный профиль так и не удалось.
Однако были и светлые моменты. В свою специально созданную промзону Обнинск поселил высокотехнологичные производства. Такие, как сербский завод «Hemofarm» по выпуску лекарственных средств и завод по сборке компьютеров «Kraftway». Не были забыты и обнинские инвесторы — 15 гектар отвели заводу «Венталл». По соседству заняла место обнинская компания «Биофлавон».
Сотрудники НИИ, которые на гребне перестройки ушли из науки в торговлю и сферу услуг, начинают возвращаться. Правда, приходят они не на прежние рабочие места, а создают собственные наукоёмкие предприятия. Как это сделала, например, компания «Тесей» с Андреем Каржавиным во главе.
2003 год с приятных новостей. Обнинская музыкальная группа «Берингов пролив» (Bering Strait) номинирована на премию «Грэмми» в номинации «кантри-инструментал».
12 марта 2005 года в Обнинске должны были состояться выборы мэра города. Но 11 января 2005 года городское собрание депутатов без предварительного уведомления жителей приняло решение об изменении структуры местного самоуправления и об изменении порядка выборов городского головы. Отныне мэр Обнинска должен будет назначаться, а не выбираться всенародным голосованием, как раньше.
После визита Суркова в Калугу губернатор Анатолий Дмитриевич Артамонов собрал Совет глав муниципальных образований и говорит: «Хватит демократии. Будем вас назначать. Вносите изменения в Уставы ваших муниципальных образований. Главы городов поблагодарили губернатора и уговорили своих депутатов изменить уставы».
Во всех городах Калужской области это было сделано молниеносно. Таким образом, для отмены выборности мэров не понадобилось вносить в законодательное собрание области никакого закона. Городские головы сдались сами. Все, кроме одного. Мэр Обнинска Игорь Миронов отказался вносить изменения в устав своего города. В Обнинске структуру органов местного самоуправления принимали в 1995 году на референдуме. Поэтому, чтобы изменить устав города, недостаточно только одного желания губернатора, нужно провести новый референдум. Но шесть из семи депутатов Обнинского городского Собрания, «забили на закон» и проголосовали за изменение устава. То есть, по сути дела, наплевали на стотысячное население города Обнинска и на его конституционное право, подтверждённое на референдуме.
В знак протеста мэр города Игорь Миронов досрочно сложил с себя полномочия главы городской администрации. Управление городом перешло в руки Николая Евгеньевича Шубина.
В июле 2006 года Обнинск пышно отметил пятидесятилетие.
Обнинск начал развиваться всё более стремительно.
18 декабря 2010 года открылись двери торгово-развлекательного комплекса «Триумф Плаза».
В дальнейшем территория, примыкающая к «Триумф Плазе», начала стремительно облагораживаться. Построили детскую площадку. Выложили тротуарной плиткой новую «Городскую площадь». Торжественно открыли «Парк Победы».
В начале лета 2011 года новым «сити-менеджером» Обнинска стал Александр Александрович Авдеев.
В 2015 году ему на смену пришёл Владислав Валерьевич Шапша.
Летом 2016 года Обнинск пышно отметил собственное шестидесятилетие.
К празднованию шестидесятилетия было приурочено открытие целого ряда объектов, включая самолёт «МиГ-29» и «Георгиевский крест» в Белкино.
